Предпринимательство

Базары собирались на территории восточнее Церковного лога. Начиная с 1922–1923 годов юргинские базары относились к довольно крупным. Продающих и покупающих были тысячи человек, приезжали на сотнях подвод. На базары устремлялись из всех посeлков района, а их насчитывалось больше ста. Не пропускали наши базары и жители близлежащих посeлков и сeл Болотнинского, Поломошенского, Яшкинского районов, Томского округа, Щегловска, Топок.

Фото 16. Вид Юргинского базара 1920-х годов в какой-то части мог соответствовать этому фото.http://history.rmz.by/page-137-ru.html

Фото 17. На месте углового частного дома, досугового центра Современник и детского сада, а также с правой стороны проезжей части ул. Ленина находился Юргинский базар. 2009 г. Съeмка В.И. Третьякова

На базарах, несмотря на многолюдность съезжающихся, всегда поддерживался определeнный порядок. На всей большой базарной площади выстраивались ряды подвод и лавок (ларьков). Как-то сами по себе они группировались по профилю торговли: лошадиный, скотный, птичий, сенной, дровяной, зерновой, крупяной, мучной, мясной ряд. Ряды столярных, бондарных и прочих поделок, скобяных товаров, санно-тележный, сбруйный и верeвочный. Плюс к тому, барахолка, лавочный ряд, где продавались промышленные товары, сладости, и колбасные изделия.

Чего только не привозилось на базары. Для детей здесь продавались различнейшие игрушки, сладости, семечки, орехи. И обязательно на каждом базаре организовывались всевозможнейшие аттракционы, карусели, лотереи, выступления фокусников, гармонистов. По тем временам гармонь являлась самым знаменитейшим музыкальным инструментом.

Заглядывали к нам на базары и передвижники циркачи, а цыганки никогда не пропускали базарных дней, успевая чуть не всем деревенским девушкам и женщинам предсказать судьбы и поворожить. Попадались в их сети и молодые парни. Цыгане-мужики тем временем занимались куплей, обменом и продажей лошадей. Их дети по-своему зарабатывали копеечки: они выплясывали всякие колена, вплоть до пляски на животе. Однако за такой вид пляски требовали повышенной оплаты: по пятаку за сеанс.

Торгаши различной мелочью не упускали случая что-то продать. Малышам – за копеечку – длинную конфетку в разноцветной бумажной ленте, пряничек, мятную лепeшку, книжечку. Для девушек предлагалось столько безделушек, что у них разбегались глаза. Это всевозможнейшие бусы, броши, ленты, серьги, колечки из меди или латуни. Тут же помады, духи, разные пудры. Соблазн был так велик, что обольщаемые не могли воздержаться и на припрятанные пятачки да гривенники что-то да покупали.

Каждый базар разнился один от другого, но у всех были свои достоинства в праздничности, нарядности, веселье. Базары снабжались и свежей, и солeной рыбой, но привозили свежую рыбу из сeл, расположенных в низовьях Томи. Летом почти каждое воскресенье на нашем базаре можно было купить ещe живую стерлядь, окуней, щурят, налимов. Привозили такую рыбу в больших чанах и обязательно ночью, а утром, ещe до того как начнeт припекать солнце, еe уже распродавали желающим. Перекупали свежую рыбу и люди Сатановского для ресторана, откуда работниками ресторана в свежеприготовленном виде она доставлялась в вагоны проходящих поездов и распродавалась пассажирам.

В зимнее время оттуда же, с низовьев Томи, целыми коробами доставлялась свежемороженая рыба. В основном привозили еe из сeл Варюхино и Зеледеево. Деревни Асаново-на-Томи, Пятково и село Талое, располагаясь на берегу, не занимались рыболовством вовсе, как и Усть-Искитим, имеющий очень выгодное месторасположение. В конном ряду продаваемых чистокровных лошадей тут же испытывали в гонках. Любопытствующих было множество. Здесь же на базаре можно было и чайку попить, блинков горяченьких и пирожков отведать, выпить Баварского квасу, искрящегося в стаканах. Зимой продавались горячие пельмешки, пончики, курники. В самых многолюдных местах в летнее время выставлялись чудо-клетки с поющими соловьями. Попугаи всем уплатившим по три копейки выдергивали из ящиков и вручали бумажные открыточки с напечатанными на них судьбами. Медвежата под смех публики кувыркались и боролись с желающими, выпивали из горлышка полбутылочки молока или мeда. Ловкие парни, решившие испытать счастье, пробовали влезть на сужающийся вверху столб длиной шесть–семь метров, чтобы снять подвешенную к макушке пару сапог, самовар, а то и гармонь. Испытывающих счастье было много, а вот обретших его – редкие единицы. Вспоминается потешный аттракцион: два козла, чeрный и белый, стояли рядом и мирно ели корм, в загородку к ним впускали молоденькую белогрудую козочку, козлы бросались к ней. Козочка подбегала к белому козлу, тогда чeрный, вспылив, бросался в драку на белого. Она перебегала к чeрному, но тут белый накидывался на соперника. Козочка вновь к белому – чeрный в драку. Козочка выбегала из загородки. Козлы останавливались, глядели друг на друга и принимались за корм, как бы меж ними ничего не случилось.

За устраиваемую красочность и весeлость все жители, взрослые и дети, старались посетить базар, как только он выпадал на погожий день. Базары тогда проводились в районных центрах и в крупных населeнных пунктах. Проводились они везде в определeнный день: в Юрге – воскресенье, в Поломошном – понедельник, в посeлке станции Арлюк и Яшкино – среда, на станции Болотная – суббота. Но на базары в Яшкино наши постоянные торговцы ездили редко. Там базары бывали небольшими и плюс к тому совпадали с арлюкскими, где собиралось большее количество, как продающих, так и покупателей. В те годы в летнюю пору жара в наших местах бывала неимовернейшей и порой довольно долго удерживалась в пределах 33–38 градусов. Трескалась земля. Часто трещины на ней достигали трeх–четырeх сантиметров ширины. Босой ногой на оголeнные от травы участки земли старались не наступать. Жгло. Собиравшиеся в такую пору базары, при огромной численности собравшихся, из-за жары и нашей безводицы, были очень скоротечными. Начинались очень рано, как только наступал полный рассвет, это немногим позднее шести часов, а в одиннадцать–двенадцать часов дня прекращались. Приезжие, не имевшие здесь знакомых и родных, спешили скорее выехать из посeлка, чтобы напоить лошадей, на коих приехали, скот, который приводили, привозили продавать, или купили. Животные тоже страдали от жажды. И не удивительно. На базарной площади укрыться от палящих лучей солнца было негде. Ни одного навеса, ни одного кустика, чтобы укрыться в тени.

Страдали от жажды и люди. Пользуясь этим, пронырливые и не ленивые мальчишки обеспечивали базарников прохладной водой, продавая еe по копейке стакан. Люди покупали еe нарасхват. Кто побойчее из ребят, успевали за базар распродавать по шесть–восемь ведер воды – это на три–четыре рубля. Заработки баснословные, и самые находчивые увеличивали их ещe. Они объединялись в группы по 4–5 человек, изыскивали и сами изготавливали тележки, ставили на них пяти- шестиведeрные лагуны, наполняли их холодной водой и доставляли на базар. Две такие тележки успевали до десятка раз привозить лагуны с водой, и зарабатывали по 7–8 рублей, что для семей было большим подспорьем.

Так что палящий зной кое-кому являлся источникам заработков. Взрослые таким промыслом не занимались, считая зазорным собирать копеечки.

Жародышащих базаров было не так-то много, а больше им случалось быть в сносную погоду. Конечно, случались ненастные дни и грозы. Погодными условиями и поныне люди не научились управлять.

Коммерсанты. Здесь упоминаются постоянные торговцы. Всe дело в том, что тогда вся торговля, не говоря уже о сельхозпродуктах, животных, велась, в основном, частниками, торгашами-спекулянтами и ремесленниками. Кооперативная торговля тогда только зарождалась и, как всегда и всe изначальное, имела на своeм пути многие препятствия. Частники старались во всем конкурировать с кооператива-ми, заглушая их торговлю изворотливостью и обилием, разнообразием товаров, иногда и предоставлением покупателям возможности брать у них товары в кредит.

До 1928 года в Юрге был всего один магазин потребкооперации (кооперативный), располагавшийся в деревянном одноэтажном здании на углу улиц Тальской и им. Ленина (тогда Почтамтской). Сейчас это здание является встроенным в базу райпотребсоюза на привокзальной площади. Магазин этот подвергался ограблениям, поджогам, которые, как всегда, совпадали во времени с привозом больших партий товаров.

Фото 18. Складское здание РайПО на пересечении улиц Ленина и Тальской. Ранее на этом месте находился дом с высоким крыльцом купца Колчина. Именно в этом доме размещался магазин потребкооперации (потребиловка) в 20–30 годы. С 1950-х до сноса дома во второй половине 1970-х на высокое крыльцо выходили двери двух магазинов, размещавшихся в этом доме: культмага и хозмага. 2005 год. Съeмка Т.И. Васильева

На этой же площади ближе к вокзалу, построенному в 1926 году, длинной вереницей, как бы преграждая путь к магазину потребкооперации, называемому в те поры «Потребиловкой», выстроились частные торговые ларьки. На вокзальной площади их было до полутора десятков, и торговали они круглогодично без выходных дней с раннего утра до темна. В нужный момент любой житель посeлка мог прийти ночью или в предрассвет на квартиру к торгашу и приобрести всe, что ему нужно, даже в долг.

Основными торгашами в этих ларьках были юргинцы: Малышев, Бердешников, Хрычeв, Куликов, Халитов. Они же имели по несколько ларьков на базаре, торгуя там в базарные дни. Эти торговцы и некоторые другие, приезжавшие к нам, считались мелкими. Главенствовали же, задавали тон в торговых делах другие.

В Юрге проживал некий Семендяев, являющийся владельцем пивзавода в Томске. Здесь у него было два магазина. Один, промтоварный, располагался в егодоме, там он и жил с семьeй на улице Линейной, напротив вокзала в южной части посeлка. Второй – на улице им. Ленина, там, где сейчас находится парикмахерская №440. Он был построен специально для торговли железо-скобяными, хозяйственно-транспортными, горюче-смазочными и продовольственными товарами.

Магазин был небольшой, но так бойко торгующий, что подвоз товаров был непрерывным. Удивляло и то, что одни и те же приказчики одновременно продавали дeготь, керосин, соль, сахар, мыло, рыбу солeную, конфеты и никогда не попадали в конфликтную ситуацию за нарушение санитарии. Они же торговали и сбруей, и посудой, и телегами, санями, пальто, рубашками, винами и водкой, кислотой, шоколадом и серой горючей.

Этот же Семендяев на территории своей усадьбы, площадью больше гектара, на улице Линейной имел цех розлива пива и огромнейшие подвалы для хранения, складирования вин и пива, привозимого из Томска. А в северной части посeлка он имел пивную с большим залом. Здесь всегда имелись: вобла, зелeный горошек, специальные закупочные бублики, маринованные грибы, и ко всему этому в неограниченном количестве ликеро-водочные изделия для распития и на вынос. Пивная работала до полуночи.

Вторым коммерсантом являлся Сатановский – владелец железнодорожного ресторана в здании вокзала. Появился он сразу же, как только был построен железнодорожный вокзал в 1926 году, в самый разгар деятельности НЭПа. Сатановский сразу же обзавелся роскошным просторным домом в шесть комнат с верандой, с флигелем в две комнаты во дворе, с капитальными складскими помещениями и кирпичными подвалами. Дом являлся одним из красивейших в Юpre и ранее принадлежал домовладельцу Позднякову.

Достоверно было известно, что Сатановский имел свои рестораны в Красноярске, Омске и в некоторых городах Урала. Здесь он избрал себе жительство, намереваясь распространить коммерческую деятельность на развивающийся Кузнецкий край. Жил он роскошно, как настоящий буржуа, имея конный выезд и различнейших слуг, вплоть до домоправителя.

Если Семендяев при найме множества рабочих всех специальностей, всe же занимался делами сам и привлекал к делу свою жену и детей, то Сатановский считал всякие дела для себя унизительным занятием, а жена, как обычно, занималась приeмами гостей, приобретением нарядов и чтением романов.

Объявился доморощенный из деревушки Садовой, что вольготно раскинулась на левобережье Томи, семейный коллектив братьев Суетовых, специалистов мясоскототорговли, умело скупающих скот во всех районах по соседству.

Производство. В те же годы, в самый заметный период развития НЭПа, в Юргу приехал со всей семьeй конфетных дел мастер Мерзляков. У него, как по мановению руки, в арендованном у Позднякова доме – восьмикомнатном особняке, стоящем на улице Почтамтской (им. Ленина), напротив конторы хлебоприeмного пункта (этот дом снесeн в 1956 году) появилось необходимое оборудование: разделочные мраморные плиты-столы, барабанные прессформы для леденцовых конфет, варочные котлы, резаки и разные приспособления.

А вот, без каких бы то ни было объявлений о потребности специалистов, появился квасных дел мастер, облюбовавший под свой «заводик» двухэтажный особнякХрамцовых в западном конце улицы Нахановича. Какие чудесные квасы стали продаваться в Юрге! «Баварский» с дымком при открытии и Русский хлебный квас пробивались на базары в Болотное, Поломошное, Арлюк и Яшкино.

Появлялись дельцы НЭПманы как по волшебству. Почти одновременно возникли три колбасных цеха с собственниками: Куликовым, Халитовым и невесть откуда объявившимся Родзяковским.

Торговля и пищевая промышленность поднималась как на дрожжах, и юргинская продукция проникала не только в соседние районы, но даже в Томск, Щегловск, Кольчугино. И доставлялась она туда на конном транспорте не самих производителей еe, а людьми, занимающимися извозом по Томско-Кузнецкому тракту. Такие извозчики, владельцы транспортных средств, жили в сeлах и деревнях, через которые проходил тракт, в том числе и в Зимнике, Талой, Проскоково, старой Юрге.

Сами юргинцы этим занимались мало, так как постоянно занимались извозом в воинские лагеря в летнюю пору, работали в карьере от железной дороги в весеннее и осеннее время. Что касается зимы, то юргинцы, работающие на лошадях, занимались перевозками кормов, топлива жителям, не имеющим лошадей.

К Семендяеву в цех розлива и на другие работы, кроме постоянных, приходило ежедневно более шестидесяти–семидесяти человек, в том числе детей по 10–12 лет свыше трeх десятков. К Сатановскому – до двадцати человек, кроме поваров, официантов, буфетчиков и лотошников, обслуживающих поезда. К остальным производителям продукции людей являлось намного меньше. Так, у Мерзлякова работало только по пять–шесть человек взрослых и по десять–пятнадцать ребятишек на укладке и обeртке конфет. У квасника и колбасников наeмных людей было всего по пять или шесть человек.

Где-то в 1924 году в Юрге появилось две пекарни частников. Насырова, в южной части Юрги, на углу улиц Татарской и Сарсазской за мостом через Юргинку . В ней выпекался хлеб, батоны и сайки.

Вторая пекарня находилась в северной части, на улице им Ленина, через дом от пересечения ул. Первомайской, на нижнем этаже. Владельцем еe был Тесeлкин. Он выпускал свою продукцию более соблазнительного ассортимента: хлеб белый, сдобу венскую, булки разносортные, бублики и пончики прыгающие.

В Юрге, как и повсеместно, и не только в Сибири, разгоралась классовая борьба. Батраки, многие годы работавшие на эксплуатировавших их кулаков, спекулянтов-перекупщиков, людей живущих нетрудовыми доходами, всe чаще и чаще покидали своих захребетников и искали себе настоящих дел. Некоторые из них устраивались на работу в карьер, на железную дорогу, в пункт «Заготзерно», но появился трудноразрешимый вопрос с молодежью. Представителей молодeжи было не так много, но всe же требовалось кому-то позаботиться об их трудоустройстве.

Артель имени Розы Люксембург . Ценную инициативу проявила сельская комсомольская ячейка, собиравшаяся, за неимением другого помещения, прямо в помещении сельсовета. Было принято решение организовать молодeжную трудовую артель сапожников. Каждый из комсомольцев получил задание переговоритьс двумя–тремя ребятами, желающими обрести мастерство. За добровольцами дело не стало: вчерашние батраки и те, кто ещe вообще нигде не работал, готовы были приступить к делу. Желающих оказалось столько, что можно было учениками укомплектовать немалый цех. Пришлось отбирать только таких, кто наиболее подходил по усидчивости, исполнительности, и надeжности. Сделали чуть ли не конкурсный отбор.

Всe дело упиралось в мастеров. Из отобранной молодежи никто не мог, как надо подбить набойку, не говоря уже об изготовлении какой-то обуви.

Сапожников в Юрге было немало. Каждый из них считался мастером. Но одно дело считаться, а второе – быть мастером. Настоящих мастеров насчитывались единицы, и каждый из них имел свой почерк работы.

Заказчики знали, кто и что из них представляет, и всегда делали заказы только тем, в кого верили. Мастера же стремились свою марку поддерживать на высоком уровне, и каждый из них имел свои секреты, которые передавались только по наследству. Видимо, поэтому у наших сапожников никогда не имелось батраков. Были семейные династии и выполняли они заказ у себя на дому.

Всех сапожников, в знак непременного осуждения, относили к категории пьяниц. Ходило тогда крылатое изречение: «Напивается, как сапожник» или «Напивается в стельку». Хочется опротестовать это. Лучшие мастера никак сюда не подходят. Во всяком случае, у нас никогда не приходилось видеть пьяным кого-либо из них. В любые праздники приходили к ним люди с заказами или за заказами и всегда видели сапожников за каким-то занятием или беседующими с приятелями, родственниками. Жители окрестных поселений тоже знали юргинских мастеров и загружали их работой. Заказов хватало всем.

Поэтому комсомольцы приняли решение вести переговоры об обучении молодeжи обувному мастерству с лучшими, прославленными мастерами Рягиным Тимофеем, Рягиным Прокофием и Пискорж. Организаторы артели пошли к ним на переговоры и не обманулись. Все трое согласились вступить в организовываемую артель. Комсомольцы заранее дали ей название «Артель им. Розы Люксембург».

Сам организационный период не потребовал долгой подготовки. Руководство было избрано без затруднений, и принявший на себя обязанности председателя артели Рягин Прокопий Иванович следующий за собранием день объявил первым рабочим днeм артели. Также, он предложил всем мастерам позаботиться об инструментах для своих подопечных.

Как и следовало ожидать, ребята, начав свою трудовую деятельность с приготовленными для них инструментами, сразу же проявили заботу в обретении своих инструментов. Кое-что они сумели купить, а остальное необходимое сделали сами или при помощи мастеров-кузнецов. У троих опытных сапожников оказалось двадцать человек учеников. Но мастера не жаловались на перегруженность и выкраивали время поработать самостоятельно.

Шефствующие над артелью комсомольцы позаботились и о заказах для артели. Их с каждым днeм поступало всe больше и больше. Молодые члены артели оправдали надежды и с порученной работой справлялись, всe более овладевая своим мастерством. Через месяц поступило в артель шесть заявлений от местных сапожников, которые не считались в числе второсортников.

Артель «Муравей». На некоторое время приехали мастера, выпекающие пряники. Но в двадцать шестом году, в самый разгар деятельности различных дельцов и предпринимателей, частники-торговцы почувствовали себя свободнодействующими, способными забрать бразды торговли в свои руки. Поэтому для них неожиданностью оказалось открытие кондитерского цеха выпечки пряников, организованного артелью «Муравей» в нижнем этаже, арендуемом в доме Ракова B.C.

Помещение было небольшое, но умелые человеческие руки действуют, и довольно часто вопреки страху, создаваемому глазами. В небольшом подвале специалисты так поставили, вернее, наладили выпуск продукции, что она хлынула потоком. А поток обеспечил потребности Юрги, Поломошного, Яшкино, Болотной, просочился в Томск и в другие города, крепко ударив по рукам частников. Мастера артели начали выпуск всевозможных баранок, сушек. Сама же артель явилась базовой опорой потребкооперации, с кем был заключeн долговременный договор: потребкооперация обеспечивала артель мукой, сахаром и другим потребным сырьем, а в расчет за это получала продукцию артели.

Мукомольная конкуренция. На юго-западной возвышенности за улицей Калинина среди зарослей мелкого березничка, одиноко взметнув свои четырeхлопастные крылья, стояла ветряная мельница (см. ниже, фото 19), принадлежащая частнику. Работала она в зависимости от наличия ветра, а так как у нас в те поры ветряных дней в году выдавалось немного, то и мельница омертвело стояла без дела, хоть и завоз зерна от помольщиков был очень большой. Зато во время ветров крылья мельницы, как замедленные в движении лопасти самолeта, вращались круглыми сутками. А помольные камни-семерики вращались как бешеные, гоня из-под себя упруго-напорные, совсем тeплые струи муки. Владелец мельницы за безветренные простойные дни был не в накладе, взимая плату с помольщиков в повышенных размерах.

Фото 19. Ветряная мельница на бугре за ул. Калинина. Художественная реконструкция Н.Г. Торопова по описанию в рукописи В.А. Юрченко и по воспоминаниям К.Л. Шкрабы, неоднократно бывавшего с Тороповым на том месте, где когда-то была эта мельница. Эскиз мельницы Н.Г. Торопов согласовывал с К.Л. Шкрабой. 2013 г. Съeмка В.П. Толмачева

Водяные мельницы (см. ниже, фото 20) в деревнях Старый Шалай, Шитиково, Проскоково и Талая из-за малого дебета воды в речках в летнее время были очень маломощными, и помольщики просиживали в ожидании своей очереди неделями. В весенние же паводки речки бушевали так, что от мельничных плотин оставались только забитые сваи и то наполовину переломанные.

Фото 20. Водяная мельница на р. Лебяжьей возле д. Бжицкой (Годуново). Художественная реконструкция Н.Г. Торопова по воспоминаниям старожила д. Бжицкой Е.А. Михеева, подростком принимавшего участие в строительстве этой мельницы в 1930-х годах.

Была водяная мельница у пруда «Семерка». Эту тоже маломощную мельницу на пятый год еe существования, в половодье весной 1924 года, разнесло по бревнышку. Схлынула большая вода, и остался естественный небольшой пруд, в котором к 1926 роду столько развелось карасей, что их умудрялись вылавливать штанами и рубашками без всякой приманки. Но, как заведено у нас, без браконьеров и безрассудных нарушителей до сих пор не обходится. Кто-то этот пруд уничтожил, раскопав канаву в земляном валу. Вода устремилась по канаве и вся вышла. Погибло очень много карасей. Несколько возов ещe живой рыбы в ямах и канавках, где задержалась вода, юргинцы успели подобрать.

Ещe в 1917–19 годах проживавший в Томске зять и компаньон Позднякова, владельца домов в Юрге, Падельский построил у нас паровую вальцовую мельницу, аналогичную поломошенской, принадлежащей ему на паях с Соловьeвым, жителем села Поломошное.

Мельница была по тем временам довольно крупная, на ней было установлено четыре пары вальцов и две пары жерновов-семериков. Выпускала эта мельница крупу манную, муку первого и второго сортов, муку пеклеванную, обдиранную и простого размола. Всего выпускала до двух тысяч пудов в сутки. Однако крестьянам округи проку от этой мельницы не было. Еe хозяин, узнав о качественных достоинствах шалайской, зимниковской, каипской и улусской пшеницы, стал еe усиленно скупать, перерабатывать на своей мельнице и отправлять готовую продукцию, в основном за пределы Юрги: в Кольчугино, Новосибирск, Томск. Вывоз был организован и обозами, и по железной дороге.

В 1927 году хозяин мельницы, увезя всю продукцию и самое ценное оборудование, покинул Юргу. Уезжая из Юрги, владелец мельницы никаких повреждений на ней не сделал, но она была приведена в такое состояние, что пускать еe было опасно, могла разрушиться. Оборудование удерживалось на своих местах каким-то чудом. И когда примерно через год прибыли специалисты, было сделано заключение о надобности большого ремонта и замены многих рабочих узлов. Сейчас этой мельницы нет, и от той территории, где она находилась, берeт своe начало улица Степная, уходя на запад.

Владелец мельницы уехал из Юрги в один из базарных дней, летней поры на чистокровном рысаке орловской породы, запряжeнном в двуколку на резиновом ходу. Перед домом, где он жил, собралось много людей, часто наблюдавших, как владелец лихо вылетал со двора на стремительно несущемся жеребце. Тоже повторилось и в этот день, только за пару часов до этого из тех же ворот выехали три пароконных повозки, нагруженных домашним скарбом. Следом за хозяином, умчавшимся на вихревой скорости, вырвалась запряжeнная тройка рысаков с привязанными друг за другом лошадьми хорошей породы и подалась вслед за их владельцем. За ними даже ворота во двор никто не закрыл. Любопытные, заглянувшие во двор, а потом и в дом, возвратились к собравшимся с сообщением: – Во дворе и в доме шаром покати, кроме мусора и разбитых рюмок даже дельной тряпочки, чтобы палец завязать, не найдeшь.

Кирпичный завод. При выезде из Юрги, по дороге в деревню Шитиково, находились сараи летнего кирпичного завода частника. Там же была и печь обжига. Обжиг кирпича был дровяной.

Работало на нeм десятка полтора мужчин-сезонников и человек сорок мальчишек двенадцати–тринадцати лет. Мальчишки, закатав до колен штанишки, голыми ногами делали замес глины. Они же выставляли в сарай на просушку сырец кирпича и после просушки подавали eгo укладывальщикам в печь обжига, взрослым мужчинам. Все подростки без исключения получали за эту работу по 20 копеек, притом ежедневно, без всяких списков и ведомостей. Любой из них мог не приходить на работу, когда захочет. Учeт явки на работу вeлся подсчетом количества ребят. Пересчитывали же в день раз по пять–шесть, в любое время. Схитрить ребятам не удавалось.

Взрослые заполняли прессформы, ремонтировал которые постоянно находящийся здесь плотник. В обязанность взрослых входило также: выбивать сырец из прессформ, копать и привозить глину, садить сырец в печь обжига и вынимать кирпич из печи после обжига и небольшого охлаждения. Сам обжиг кирпича делали мужчины-специалисты, называвшиеся мастерами и пользующиеся особым доверием хозяев. Их было трое. Они и проверяли весь процесс поделки кирпича, которого выпускалось за летний сезон по триста–триста пятьдесят тысяч штук. Этого кирпича даже для кладки печей не хватало, и жители вынуждены были привозить кирпич из села Поломошное, с Кобелевского завода, прослывшего на всю округу своим качеством. Завод Кобелева работал круглый год и выпускал кирпича в пять–шесть раз больше юргинского .

Песчано-гравийный карьер. Одним из важнейших факторов известности нашего посeлка почти до конца тридцатых годов, оставался железнодорожный песчано-гравийный карьер. Располагался он южнее железнодорожной магистрали, восточнее автодорожного моста через железную дорогу. Начал существование этот карьер ещe со времен прокладки транссибирской магистрали и особо развернулся при поставках инертных материалов на строительство Кольчугинской ветки. В карьер, начиная от железнодорожной казармы на первом километре Кольчугинской ветки, была проложена колея железнодорожного пути. Проходила она вдоль улицы Линейной, в полусотне метров от главной магистрали и лишь в полукилометре за Старой Юргой пересекала Юргинку, разветвляясь на ветки, куда загонялись вагоны под погрузку. Пески, гравий и другие материалы добывались вручную. Ни о какой механизации не могло быть и речи. Здесь сказано пески, а не песок. Всe правильно. В карьере пролегало наслоение нескольких сортов. Песок был белый, серый, жeлтый, иссиня-серый и кадмиево-жeлтый. Там же находились и залежи различных глин: красных, заменяющих охру красную, голубых, жeлтых и белых.

Белые глины тогда очень ценились, так как местные жители использовали их для побелки жилых помещений вместо извести. Тогда известь для побелки не применяли, потому что еe почти невозможно было достать. Белая же глина в наших местах попадала не только в карьере, но и в Берeзовке, у берегов Искитимки и Лебяжки. Немало инертных строительных материалов вывезено из юргинского карьера и на строительство Турксиба (Туркестано-Сибирской железной дороги). Особенно интенсивно работал карьер с ранней весны и до заморозков, в тот период, когда шалашик и маленький костeр гарантировали натруженному, уставшему человеку тепло и отдых. Никаких построек там не возводилось. Иногда подгонялось два–три вагона-теплушки на несколько дней. Вот и всe строительство.

В одной теплушке постоянно находилось начальство: десятник да табельщик-учетчик, а в остальных – люди, работающие на погрузке. Те, кто на своих лошадях подвозили песок и гравий, ютились у своих повозок, а на ночь уезжали по домам. Многие сотни километров железных дорог по сей день покоятся на юргинских песчано-гравийных подушках. По сию пору с автомоста перед абразивным заводом видны радужные полосы песков, срезанных вглубь при их добыче .

В ту пору в Юргинке ребятишки из Юрги, пользуясь попутным транспортом, ловили рыбу в районе карьера, а на берегах речки собирали ягоды. А как красиво Юргинка изгибала своe русло с кристаллически-чистой, до ломоты костей холодной водой. Не страшили ребятишек змеи, попадающиеся на каждом шагу, иногда даже попадающие на рыболовный крючок.

Карьер считался хорошо обжитым участком окрестностей Юрги, хотя кое-где в глухоманных местах карьера не ступала нога человека. Про такие места шли устрашающие перетолки, неведомо от кого вышедшие. Говорили, что где-то здесь скрывалась банда, нападающая на пассажирские поезда и грабящая почтовые, багажные вагоны, следующие с ними. Случаи такие в наших местах не бывали, но сведущие люди говорили, что бандиты никогда не грабят возле своего жилища, а уезжают подальше. Слухи есть слухи. Пользуясь суматохой, вызванной районными реформами по ликвидации структур райцентра в Юрге, и, как следствие, спадом накала борьбы с местными торговцами и богатеями и снижением контроля за ними, Семендяев, Сатановский и другие начали свeртывать свою деятельность. Никого не стесняясь, они начали что-то распродавать, что-то отправлять по железной дороге и обозами в разные концы. Однажды, выбрав удобный момент, они погрузились с семьями в поезда и разъехались в разные концы по адресам, известным только им самим. Сельскому совету на память оставили только строения. Таким же образом с комфортом выехали из Юрги крупные домовладельцы: Мельников, Поздняков и Рогов.

Оставшееся недвижимое имущество по каким-то причинам не стало собственностью сельсовета, а хозяйскую руку на всe наложил Болотнинский райисполком и распорядился по своему усмотрению. Дома, ранее принадлежавшие Позднякову и владельцу мельницы, передали в Заготзерно, а принадлежавшие Рогову – в Кредитное товарищество. Оставшееся от Семендяева – потребительскому обществу, от Сатановского – Сибторгу.

Вскоре после этого сельский Совет и приезжавшие уполномоченные из Болотной начали беспокоить торгашей рангом пониже и дельцов-производителей пищевой продукции: колбасников, хлебопeков, квасников, изготовителей сладостей, перекупщиков скота и мясоторговцев.

← Читать далее

Дороги и транспорт

Дорога из Садовой в Юргу, она же была и дорогой к переправе через реку, проходила по правой стороне лощины с родником. Далее, не сворачивая на взгорье, восточнее первого массива мичуринских участков, тянулась по берегу лощины ещe с километр. Затем она выходила на равнину полей и сворачивала на дорогу, проходящую ныне по улице Шоссейной и, не отклоняясь, тянулась до самой Юрги. Но эта дорога считалась дальней. И вовсе не потому, что была длиннее, а потому, что на всeм семикилометровом протяжении проходила по полям, колкам, местам болотистым и скучным для одиноких путников и летом, и зимой.

Поделиться в соцсетях:

Читать далее →

Речные промыслы

Вопрос переправы через Томь в летнее время извечно был, да и сейчас остаeтся неблагоприятно разрешаемым. Конечно, современное обилие транспортных средств не может идти ни в какое сравнение с транспортными средствами двадцатых годов.