Забыли вы, что в мире есть любовь...

В этой истории – все чистейшая правда. Только изменены имена главных героев.

Даша лежала на своей общежитской кровати, уткнувшись глазами в стенку. Девчонки разъехались. А она все искала для себя маленькие крючочки, цеплялась за них, царапалась, временами хотела оторваться, но у нее не получалось. «Хоть что! Не могу уехать! Дома совсем будет невыносимо». Здесь, по крайней мере, рядом, пусть и врозь…

Филфак в университете – это особая статья: все немного «тронутые». А их группа была «тронута» особенно. Все что-то писали, сочиняли, слагали. На четвертом курсе устроили очередную литературную вечеринку. Катенька, наиболее продвинутая девушка из Норильска, к тому времени крепко дружила с Олегом из политеха. Она-то и предложила:

-А, давайте, пригласим Олегову группу на литературник.

Девчонки заохали, заахали, захлопали крыльями и поручили ей через Олега организовать «механиков».

До назначенного мероприятия оставался один день. В общежитии из комнаты в комнату перетаскивались юбки, платья, туфли и прочая бижутерия. Те, у кого волнистые волосы, безжалостно выпрямляли природную красоту. А у кого прямые – накручивали. Бигуди, плойка в очередь, щипцы. Брови одним выщипывали, другим – рисовали. Желание каждой: быть самой-самой - переросло в общую суматоху, бесчисленные хлопоты, суету.

Большинство студенток группы были иногородние, поэтому жили под одной крышей, рядом с универом. Уже никто не помнил, кому что принадлежит. В основном сновали блестящие тряпки Катеньки. Ее богатые родители-северяне тратили на дочку приличную сумму. И сама она была не жадной – нате, ешьте, одевайтесь!

Катенька и стала ведущей вечера: на крепких ножках, вставленных в лаковые шпильки, в коротенькой юбочке, с трудом натянутой на попу, в легкой ажурной кофточке небесного цвета и шикарной белой россыпью волос, Катенька летала из зала к вестибюлю, поджидая «механиков». И вот они ввалились – шумно, морозно, весело. Катенька защебетала, подхватила под руку Олега, и они вместе стали распорядителями вечера.

Парней посадили полукругом, а посередине – импровизированная сцена, на которую друг за другом выходили «литераторши»: пели, читали стихи, смущались и краснели, но были счастливы от присутствия столь необычной аудитории. А политехам, по большому счету, было плевать на их стихи, песенки и прочую белиберду: они их рассматривали и мысленно примеряли на себя, ждали начала дискотеки.

Заключительным аккордом литературного вечера была Даша Валевская. И с чем? – Блок, «Скифы». В общем-то, она и не волновалась. Ну и что - парни? Что она парней не видела? Конечно, на филфаке сидят два очкарика, их и за парней-то не считают: колготки поправить, кофточку переодеть, лямочку подтянуть, да мало ли что – на них просто не обращали внимание. И те привыкли – равнодушие абсолютное. Зато спортфак! Эти гусаки «обшаривают» с ног до головы. Но и к ним привыкли, знают от кого что ждать. Политехи, конечно, не спортфак, люди с другой планеты, но – не боимся!

«… Да скифы - мы, да - азиаты мы!»

Она сразу нашла «глаза»: зацепилась за них, и читала только для них. В принципе, ей было все равно, чьи это глаза. Ей нужен был объект, куда смотреть, и она нашла его.

«…Она глядит, глядит, глядит в тебя,
И с ненавистью, и с любовью!..»

«Глаза» с любопытством смотрели на нее и слушали.

«Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!»

Зал притих. Вначале все ее рассматривали. Ничего девочка: длинноногая, рыжеволосая, натянутая, как струна. Даша «держала» зал. Но смотрела только в выбранные «глаза» и по ним определяла реакцию на свое чтение.

«Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!»

Она качнулась, приподнявшись на носках, и, беспомощно вспорхнули ее руки. На миг ей показалось, что «глаза» метнулись к ней.

«В последний раз – опомнись, старый мир!»

Зал рукоплескал. По-настоящему. Парни хлопали радостно в ладоши и Даше, и что, наконец-то, все закончилось и начинаются танцы.

Он подошел к ней сразу. Еще и музыка не заиграла.

-Пани Валевская? – С усмешкой пожал Даше руку.

Она улыбнулась. Эти глаза ей стали почти родными. А их обладатель оказался высоким, широкоплечим детиной.

-Валерка, - он обхватил ее руку своими обеими ручищами и все также насмешливо улыбался.

Даша осторожно высвободилась. Но в это время включили музыку, и он опять поймал ее руку, неожиданно наклонился к самому уху и прошептал:

-Хотелось бы с вами потанцевать…

…А потом она провожала его домой: он был местным. У подъезда попросил:

-Почитай мне еще стихи…

И снова пошли к общежитию. Она читала Ахматову, Вознесенского. Он и не знал, что это так увлекательно. Наконец, Даша начала прощаться:

-Все-все, до свидания. В общежитие не пустят.

-Пойдем ко мне, - произнес он неуверенно.

Она сразу стала ежиком:

-Что ты имеешь в виду?

-Даш, о чем ты подумала? Я предлагаю тебе почитать мне еще стихи, только в моей комнате, - даже в темноте она видела, как его глаза смеются.

Она резко повернулась и молниеносно скрылась за дверью. Валерка засмеялся. От неожиданности: смотрите-ка, какая недотрога!

Она действительно была недотрогой. Многие из их группы побывали в чужих постелях, совершенно не стесняясь этого. А над Дашей подтрунивали: для кого бережетесь, девушка?

Она не знала для кого. Воспитанная бабушкой на ее сказках и «сраме», который, не дай Бог, произойдет до свадьбы, Даша четко усвоила «ни-ни».

Валерка пришел к ней, пробравшись через кордон дежурной, на следующий день. Даша и ждала и не ждала. А когда увидела его на другом конце коридора, обрадовалась:

-Привет, - помахала издали рукой.

Он рванулся навстречу.

-Знаешь, я так соскучился по твоим стихам, - заговорщицки произнес, приобнимая ее.

Она легонько отстранилась.

-Какие проблемы? Чьи стихи тебе больше всего понравились? – Спросила строго, не принимая игривый тон.

-Да нет, Даш, - начал он сбивчиво, - мне нравится, точно…когда ты рассказываешь…

Она усмехнулась:

-Да? А то уж я хотела дать тебе томик Ахматовой. Или Блока?

-Да ну их, я вообще-то хотел тебя в кино позвать.

-Так бы сразу и сказал, - откликнулась она примирительно, - билеты есть?

-Есть, есть, собирайся…

Зима, с морозами, катком, Новым годом промчалась для обоих вихрем. Весной Валерка защитил диплом, а Даше оставался еще год до окончания. Их отношения вызывали смех у девчонок в комнате:

-Слушай, Даш, а не дашь – найдет другую. Не боишься?

Даша отмахивалась:

-Если уйти, он и так уйдет.

Но – это ответить, а в душе все замирало: уйдет? Нет, это ее Валерка. Он любит ее. И бережет. Сколько раз доходило «до этого», но в последний миг ее разум побеждал чувства. И он как-то начал целовать ее сдержанно, не распаляя себя, зная заранее, чем все закончится. Даша напрочь отметала и разговоры, и действия, сказав свое твердое «нет».

Провожая ее на поезд – Даша уезжала на месяц домой – он стиснул ее на перроне и зашелся в долгом поцелуе. Потом, обессиленно, откинулся и хрипло прошептал:

-Приезжай скорее, я хочу, чтобы ты стала моей женой…

-Валера…

Он быстро справился с собой и насмешливо добавил:

-Или вы против, пани?

-Нет, пани, в принципе, не против, - приняла она его тон.

-А если без принципов?

-И без них – тоже.

Не проходило дня, чтобы телефон в ее доме не зазвенел Валеркиным голосом. Они рассказывали друг другу о каждом прожитом дне, мечтали, строили планы. Оставалась неделя до конца Дашиных каникул. И вдруг в один из дней он не позвонил. На следующий день сказал, что уезжал к родственникам, а она услышала какую-то трещину в его голосе.

В оставшиеся четыре дня от него не поступило ни одного звонка. Даша оправдывала его делами, родственниками, подготовкой сюрприза к ее приезду, чем угодно – лишь бы не думать плохо.

…Она вышла из поезда, поставила чемодан и обвела перрон взглядом: Валерки не было. «Опаздывает…», - мелькнуло в голове. А внутренний голос тут же возразил: «Он очень пунктуальный». Даша взяла такси. В общежитии быстро побросала вещи и, не раздумывая, к Валерке домой.

Дверь открыла его мама, Нина Петровна.

-Здравствуйте, - Дашины глаза искрились радостью, ее здесь всегда хорошо встречали.

-Проходи, Дашенька, какая ты красивая стала за лето, - Нине Петровне и впрямь нравилась эта девочка. Лучшей жены для сына не желала.

-А где Валера? – Даша все еще была на волне радостной встречи.

-Давай, давай, заходи, чай будем пить, - Нина Петровна направилась к столу, не отвечая на вопрос девушки.

Даша в одну секунду как-то сникла:

-Ничего не понимаю, он же обещал встретить, - в ее глазах плескалось удивление, накатывающая обида, непонимание.

Нина Петровна, по своему характеру прямая, откровенная, не стала уклоняться и на этот раз. Отодвинула чашку, сложила руки в позе «ученицы» и пристально посмотрела на гостью:

- Не буду ходить кругами, и морочить тебе голову. Мой сын завел себе девушку, вернее, женщину…

У Даши задрожали руки. Она неловко уронила блюдце и бросилась собирать осколки:

-Извините, Нина Петровна…

-Брось, это все ерунда. Успокойся. Самое главное – чтобы ты все правильно расценила, - она закурила, встала и подошла к форточке, - понимаешь, я сама не знаю, где он ее подцепил…ходил к другу на свадьбу и пришел только через сутки. Ничего не рассказывал…

Даша молчала. Она забыла все слова и плохо воспринимала то, что слышала. Нина Петровна смотрела в окно. Она знала, что уничтожает свою гостью, и не хотела быть свидетельницей ее унижения.

-… и ты понимаешь, дня через четыре звонит сама эта Ольга. Мне. Называет по имени-отчеству, говорит, что Валера у нее, чтобы я не волновалась. Я растерялась, понимаешь? Я – растерялась! От ее наглости, бесцеремонности. Он вчера приходил домой. В глаза не смотрит, только смеется: «Все, мама, нормально…»

Даша встала и тихо вышла в коридор, открыла дверь.

Нина Петровна ее не остановила. Она из окна смотрела, как Даша поплелась к остановке. Что она могла ей сказать? Она была бессильна.

Общежитие еще было пусто. Девчонки не собрались. Даша приехала раньше остальных. Теперь она не знала, как жить дальше. Залезла под одеяло. Ее бил озноб. Какой-то тягучий, мелкий и непрекращающийся. Даже зубы стали постукивать. Она никак не могла согреться. Включила чайник. Нашла старую заварку, насыпала в стакан и забыла про нее. Опять – под одеяло. Озноб не проходил. Она закашлялась до слез. Они выступили вначале маленькими капельками, а потом побежали все сильнее и сильнее. Она плакала громко, навзрыд, не сдерживаясь, терзая себя, вытаскивала из глубины обиду и унижение. И уснула.

Ее разбудила безнадежность. Ей даже глаза не хотелось открывать: безысходность и отчаяние давили на нее. Она лежала и перебирала в голове встречи с Валеркой, праздники, их телефонные разговоры – все было окрашено радостью. А тут сразу раз – и потухло. Словно электроэнергию выключили на всей планете.

Она пролежала до утра, то, засыпая, словно проваливаясь в бездну, то, просыпаясь от мрачного чувства непоправимой катастрофы.

1 сентября, как обычно, веселое студенчество устроило дискотеку. Даша – опять под одеяло. Девчонки уже знали о трагедии, каждая давала свой совет с непременным заключением: «плюнь и забудь». Но даже они, зная Дашу, понимали, что она так не сможет. Соседки время от времени забегали в комнату, тормошили ее, тянули в зал. Она вяло отнекивалась, все также, свернувшись клубком, в темноте, лежала на кровати. И вдруг вбегает Катенька:

-Валерка пришел!

Дашу бросило в жар. Как будто кипятком облили. Даже ладони моментально вспотели. Но она не шевельнулась.

-Ну, что лежишь? – Катя резко включила свет и подскочила к кровати, - вставай-вставай!

-И зачем?

-Ага, уговаривать тебя буду! Ясно же, что к тебе пришел!

-Не пойду!

-Не пойдешь? А жалеть потом не будешь? В конце концов, ты должна с ним поговорить!

«Действительно, что это я…» - Даша спустила ноги. Сердце выскакивало.

-Подожди меня, одной страшно…

Он стоял у окна, сложив руки на груди и, как всегда, улыбался. Одними глазами. Даша зашла в зал, он не спеша, пошел ей навстречу.

-Привет…

-Привет.

-На дискотеку не пришла почему-то…

-Не хочется…

-Почему?

-Настроения нет.

-Почему?

-По кочану…

Он взял ее за руки, потом обнял. Она покорно опустила голову.

-Пойдем, погуляем, - прошептал над ухом.

Она кивнула. Сели недалеко от общаги на лавочку и между ними втиснулась та…женщина. Даша ощущала ее физически. Он - тоже. Она внутренне боролась со своим оскорбленным самолюбием, но чувствовала свое бессилие. Ей хотелось, чтобы он начал каяться, извиняться, молить о прощении…а он молчал. Он познал другую женщину. И с той, с другой, было все легко и просто. Там не надо было думать над словами. Там было все само собой. Он чувствовал Дашино напряжение, но знал, что не сможет сказать ни слова в свое оправдание. Он любил ее, Дашу. Но теперь знал, как им будет непросто.

Она, нахохлившись, в конце концов, не выдержала:

-Я, наверное, пойду, холодно…

Он молчал.

Она встала и ушла.

Потом, через неделю, он опять пришел. И снова разговор не получился.

Последний раз он появился в конце ноября. Впервые сказал: прости.

Даша обрадовалась. Ничего не ответила на скромное извинение, но в душе ярким лучом вспыхнуло: все делала правильно. Мороз в тот вечер застудил воздух так, что повисла синяя дымка. Она, думала, пригласит домой, чтоб не мерзнуть. Они стояли под фонарем, и она стеклянными губами проговорила:

«Да, так любить, как наша кровь
Никто из вас давно не любит!»

Он наклонил голову и носком ботинка постукивал по обледеневшему снежному кому, словно открещивался от ее патетики. Даша не замечала его рассеянности. Она была на своей волне:

«В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!»

-В последний раз…- повторил он ее слова, - в последний раз…

Она посмотрела на него, потом, медленно, подошла ближе:

-Что-то не так?

-Не знаю, Даша, может, и не так, запутался…

-Валер, давай, я тебя провожу…

Он молчал.

-Не хочешь?

-Даша…

Она вскинула голову и поймала его глаза.

Он снял перчатки, быстро сунул их в карман и приложил ладони к ее щекам. Она закрыла глаза.

-Даша, я люблю тебя. И, наверное, всегда буду любить…

Она положила свои руки поверх его ладоней.

-…прости меня…так получилось, я женюсь на Ольге.

У нее остановилось дыхание. Комок воздуха застрял где-то посредине гортани. Она не могла его ни проглотить, ни вытолкнуть. Он встряхнул ее, и она закричала:

-А-а-а-а-..!!!

Он стиснул ее, прижал, потом отстранил, быстро-быстро покрывая все лицо поцелуями, опять прижал, и, оттолкнувшись, побежал. Все произошло в течение двух минут. Она осталась под фонарем, беспомощно озираясь вокруг. Захватила горсть снега и яростно стала натирать им лицо: смыть, немедленно смыть…

-Все - о – о!!!

…Даша думала, что умрет, но Бог, видимо, не желал ее смерти.

Перед Новым годом закружилась кутерьма с зачетами, экзаменами, оформлением практики. У нее была двойная жизнь: при людях и одна. Одна она не любила. Сосало под ложечкой, стучало в висках, хотелось плакать. И плакалось, и вылось, и ничего не желалось. Она торопила время – быстрее бы Новый год, потом – практика, потом – весна. Она знала, что «выздоровеет», и знала, что для этого нужно время.

Свой горестный Новый год пережила. И еще надо пять дней. Свадьба – пятого. Она была уверена: потом будет легче. Потом будет поставлена точка и штамп в паспорте. А пока штампа нет, у нее тоже сплошные многоточия.

Пятого января она проснулась рано. Умылась, тщательно накрасилась, надела любимый свитер. На душе было спокойно. Последний тяжелый день. Надо достойно его пережить. Чтобы никогда больше не возвращался.

…Она хотела еще побыть в библиотеке, но вспомнила, что обещала к обеду отдать конспекты и, накинув шубку, выскочила на улицу. Надо было только перебежать дорогу. А в это время по дороге мчался свадебный кортеж. Она встала, пропуская машины. Вдруг первый автомобиль, украшенный большими кольцами на капоте, поравнявшись с ней, резко затормозил. И в ту же секунду из него выскочил Валерка:

-Да - а –ашка! – Он подбежал к ней, сграбастал, обвил ее всю руками, - Никогда! Никому! Не отдам!!!

P.S. Их свадьба состоялась через два месяца.

А Ольга, сказав Валерке о своей беременности, настояв на женитьбе, просто обманула его. На чужом несчастье – свое счастье?..

← Читать далее

Бакс

Бакс умирал медленно. Он знал об этом. Но вел себя сдержанно, спокойно, с достоинством. Как и полагается аристократу. Он тихо лежал у дивана, и смотрел на свое жилище, в котором провел, без малого, четырнадцать лет. Каждый шкаф, полка, ковер, стол, кресло было знакомо с детства. Он прожил среди этих вещей счастливую жизнь.

Поделиться в соцсетях:

Читать далее →

Люди рождаются для счастья

Моя соседка по купе возвращалась из Москвы. Она задумчиво смотрела в окно на проплывающие зимние сугробы и чуть заметно улыбалась. В ней чувствовалась скрытая радость, не выплескивающаяся через край, а плотно и надежно хранящаяся в ней, закрытая от посторонних глаз. Я сползла со своего второго яруса и пристроилась за краешек стола, чтобы попить чаю.