На «старом причале»

ЛЮДМИЛА СОЛНЦЕВА

Рассказики

Они встречались давно, сошлись по бизнесу. Он еще был в семье. А она – давно одинокая. В общем, распространенная история. Но она хотела, чтобы он был полностью с ней. Ну, чтобы «туда» ­ ни ногой. Ноги все равно вели его на ночь в привычную постель. Это было главной «несовместимостью» их отношений. Бились долго. Но, все-таки, она победила. Он остался. Навсегда. Началось счастье. Через год она рискнула и родила дочь. Все как у людей, полная семья, ребенок, выходные на даче, ремонт, вечерние кухонные посиделки и прочие семейные радости.

И все-таки он мучился. Его мучения состояли в тоске. Замолкал вдруг и не разговаривал неделю. Она кружилась вокруг него, «подайте­-отнесите», котлеточки-пирожки. Отходил, «возвращался» в счастье, остывал, садился за руль и вез их с дочкой на отдых.

Потом его молчанки стали все чаще и чаще. Она сменила прическу, похудела, обновила гардероб, выглядела молодо и красиво. Не спасало. Что надо человеку? Сколько можно «пить кровь»? Тоже замолкала. А еще был совместный бизнес. Этот монстр не прощает молчаний, недомолвок, обид. Ему все равно, что там у кого на душе и в сердце. Его надо каждый день «подкармливать» идеями, клиентами, решением неотложных вопросов.

Она была ответственнее и боязливее перед крахом банкротства. Поэтому как-то незаметно все деловые вопросы тихо перешли к ней. Наверное, еще и потому, что у него была хотя бы старая пристань, в которую он всегда мог вернуться. Худо-бедно, но его там ждали. А ей надеяться было не на кого. Поэтому приходилось самой держать в руках источники дохода. Как прошел вечер, как началось утро – неважно. Важно, чтобы каждый день «капало» на хлеб с маслом. Он доверял ей полностью. Да и что не доверять – баба тянет воз так, как положено. Все на мази, все работает исправно, доходы стабильные. Зачем напрягаться? Пусть руководит. А он «в свободное от работы время» стал проведывать свою брошенную семью. Дальше – больше. День здесь – день там. Она опять начала бороться. Борьба ослабляла ее, и она тихо и бессильно отступала. Ай, как будет, так и будет!

Оно и стало так. Он ушел окончательно на «старый причал». Вечерами звонил дочери, та выходила на свидание с папой. Ходили в кафе, общались в парке, заглядывали в театры. Девочка лицом удалась в него – красивая. И умная, как он. Отрада. Первые-то дети выросли, и относились к нему снисходительно: есть – хорошо, нет – ладно. А эта, маленькая, грела душу. Это последнее, наверное, что грело. Все остальное веяло холодом.

От бизнеса отошел, сколько давала любимая, столько брал, не спорил. Сам-то был ни при делах. Но за конвертом всегда приходил сам – а чего стесняться. Нарядится, обольется одеколоном, галстук, костюмчик. «Здрасьте вам, где наши деньги?»

Возвращался уставший, все равно было как-­то не по себе. Совесть, не совесть, а что-то екало внутри. Нет-нет, да и думал: хозяйство большое, попробуй все успей! Раньше рассчитывали, что будут работать оба. Ну, ничего, ее «хрупкие женские плечи», скрипели с надрывом, но не надламывались, держали стену. Собирала, конечно, иногда, всех богов, матерей, вспоминала его «добрым словом». Даже плакать разучилась. А некогда такой ерундой заниматься! Плачь не плачь, как известно, горю не поможешь. На мир смотрела реально и трезво. Ему «куски» стала отламывать поменьше, но по совести. Молчал – куда попрешь? Но прыгать «в уходящий поезд» все равно не хотел. А почему? Так там же работать надо, думу думать, принимать какие-то решения, отвечать за них, бороться с пожарниками, милицией, санэпидстанцией, налоговой, администрацией…ему хотелось покоя. Это он так себе сам говорил: устал. Проснется по утру, пожалеет себя – бедного, несчастного, непонятого, отвергнутого, со сломанной судьбой, встанет не спеша, выпьет кофе, пройдется пультом «по ящику», сядет в машину, съездит куда-нибудь, если надо, а нет, ­ на диванчик с книгой…

Отвергнутым-то, им, как-то спокойнее, тянутся потихоньку по жизни, жалеючи себя: что-то кольнет – в больничку немедля, на душе неспокойно – поспим, и все как рукой снимет. Располнел, раздался, легкая седина, неспешная походка. А куда спешить? Деньги выдают вовремя, диван вот он, всегда при месте, а то, что про душу что-­то щебечут, так, где она, та душа, кто ее хоть раз видел…

В очередной день зарплаты, расправив плечи, словно показывая товар лицом, спросил:

­-Сияешь вся, что так хорошо дела без меня?

­-Что ты, милый, «и скучно, грустно», ­ она рассмеялась ему в лицо. Ему стало неуютно от ее расчудесного настроения. «Вот, ведь, зараза, ничего ее не берет…».

Он еще не знал, что наступила весна, что светит яркое солнце, зазеленела трава. Он видел это краем глаза, но как-то не связывал ни с жизнью, ни с настроением. А она жила этим. И потом, на вчерашнем приеме предпринимателей, ей подарил букет самый роскошный мужчина из мира бизнеса…