Культура, спорт и религия

Клуб железнодорожников. Сразу же после установления советской власти освободившееся помещение нардома, железнодорожное начальство, появившееся по назначению из Тайги и Томска, поручило отремонтировать, покрасить и побелить. Энтузиастов оказалось много, и вскоре нардом сделался очагом культуры, притом единственным на всю Юргу. Железнодорожники довольно часто стали проводить в нeм свои мероприятия. То проводились лекции, то собрания, то семейные вечера, а иногда учащиеся школы давали концерты, на которые взрослые шли с большой охотой.

Рабочие, служащие железной дороги и члены их семей охотно посещали свой очаг культуры. Принимали самое активное участие в его работе: проведение мероприятий, поддержание порядка и чистоты, как внутри, так и снаружи здания. Вместе с тем организовывались кратковременные воскресники по наведению порядка на площади вокруг нардома. Работали по два–три часа и не все вместе, а тогда, когда у кого было время, не занятое по работе.

Фото 35. Железнодорожный служащий на станции. Мурманская ж. д. 1919 год. Съeмка неизв. Источник. http://humus.livejournal.com

Не закрывались двери нардома и для сельских жителей, но они, изредка посещая его, чувствовали себя вроде бы не в своей тарелке, как бы ожидая, что их спросят, почему и зачем пришли?

Райисполком и райком ВКП(б), в силу чрезмерной занятости по укреплению советских органов и самой жизни на селе, практически не имели малейшей возможности позаботиться о наличии своего культурно-просветительного центра. Не было на это средств, да и людей, могущих заняться этим важным делом, просто не имелось.

Притом же сельские жители посeлка, безземельные люди, по собственному желанию поселившиеся здесь, для работников районных органов и организаций были неопределeнной прослойкой людей, не имеющей значения ни в сельском хозяйстве, ни в производстве. Так как фактически ничем не занимались. Жили сами для себя, не принося государству никакого дохода. Из-за такой расслоeнности населения никто из сельских жителей не помышлял о своeм клубе. Да и время было слишком трудное. Большинство людей заботилось больше о том, как бы свести концы с концами и продержать семью.

Художественная самодеятельность в нардоме стала налаживаться уже к концу двадцать третьего года. Прародителем зарождения самодеятельности стал детский хор учащихся железнодорожной школы. Чуть позднее к детям примкнуло несколько взрослых, членов семей железнодорожников. Хор начал выступать в сопровождении трио: скрипка – музыкант-любитель, кассир билетной кассы станции Мальц М.П., балалайка – телеграфист железной дороги Синицин Н.П. и мандолина – конторщик Кошель Л.И.

В двадцать четвeртом году число взрослых любителей пения значительно увеличилось, и из них, отделившись от детского, организовался самостоятельный хор взрослых, хор исполнителей народных песен. Через некоторое время при нардоме организовался драмкружок, организатором и руководителем которого стал очень инициативный и любящий это дело человек. Это бывший театральный парикмахер, провинциальный артист театра при царском режиме – Валуев Иосиф Фeдорович, память о котором сохранится ещe многие годы. Это был человек, до самозабвения влюбленный в театральное искусство.

Под его руководством и при непосредственном участии работал не только драмкружок, но и труппа «Синеблузников», куда входили исполнители разных жанров. Они исполняли сатирические, комедийные и трагедийные роли, умели петь и плясать. Артисты «Синей блузы» готовили выступления живых газет на местные темы, по материалам, ими же и собранным. Такие вечера приурочивались к собраниям, лекциям, читаемым приезжими лекторами.

Самодеятельность клуба очень полюбилась юргинцам, и в драмкружок потянулись люди разных возрастов и даже не железнодорожники. А драмкружок оправдывал надежды и довольно часто ставил постановки, подбирая одноактные пьесы. Пьесы ставились в клубе, не как специально подготовленные к какой-то кампании, а для развлечения юргинцев, приспосабливаясь к выходным-воскресным дням.

Раз в два–три месяца, а зимой и почаще, силами драмкружковцев подготавливались к постановке капитальные многоактные, иногда и классические пьесы. Ставились они в нардоме, имеющем зал на двести мест, но вмещавшем при наплыве и все триста человек. Конечно, все постановки пьес были не в профессиональном артистичном исполнении, но каждая роль во время подготовки шлифовалась и допускалась к исполнению только после того, как исполнение еe одобрял Иосиф Федорович.

Зрители принимали все постановки самым восторженным образом, не только аплодисментами, но и одобрением на бис. Несмотря на то, что на просмотр каждой постановки народу набиралось очень много, вместить всех желающих было невозможно. И приходилось ставить пьесы, концерты и другие выступления повторно. Нередкими были случаи, когда наши драмкружковцы выезжали с постановками на станцию Тутальская, Юрга-2.

Сам зал, вернее вся внутренняя часть нардома, а к праздникам и наружная, оформлялась наглядной агитацией. Конечно, тогда было не до ярких красочных плакатов. Их было невозможно найти, да и средств на приобретение не имелось вовсе. Все видные места увешивались призывающими лозунгами, написанными от руки, по возможности печатными буквами, на красном ситчике, несколько раз стиранном и латаном да перелатаном. Купить новый ситец было доступно, но на какие средства?

Драмкружком иногда ставились платные постановки, но сбор был мизерным, и хватало его лишь на закупки грима, париков, красок для оформления, на изготовление какого-то сложного костюма или декорации. Дотации же никакой. Железная дорога содержала помещение, платила жалование заведующему клубом, уборщице, она же была истопницей и сторожем. При нардоме ей была отведена комната дляпостоянного жительства.

Очень много подрастающей молодeжи уезжало из Юрги в поисках возможности продолжить учебу. Через какое-то время некоторые возвращались на жительство снова сюда, а некоторые приезжали погостить к родным, в отпуска. И все они, если ранее состояли в самодеятельности, как правило, приходили в свои кружки и старались принять участие хотя бы в одном представлении.

В конце двадцать четвeртого года нардом стал официально называться железнодорожным клубом. На собрании железнодорожников было избрано правление клуба во главе с платным председателем правления, а ставка заведующего нардомом осталась как жалование художественному руководителю. Председателем правления клуба избрали Синицина H.П., a Валуев И.Ф. стал художественным руководителем самодеятельности.

Непростительно будет не вспомнить о людях тех трудных лет, кто большую часть своего времени, так нужного каждому для домашних дел, уделял культурно-массовой работе, до чрезмерности загружая себя. Их было первоначально немного, это: Тресвятская Феоктиста Евгеньевна, Валуева Мapия Карповна, Домбровский И.И., Кошель М.Н., Груздева С.И., Юшков Н.С., Маслов А.И.

Двумя–тремя годами позднее эти энтузиасты привлекли новых активнейших участников, посвятивших себя этому увлекательнейшему и нужному делу: Петровы Константин, Николай и Антонина, учителя сельской школы Андреевы Владимир и Лидия, Метелицын Константин, железнодорожники Марковчин П., Ветров И., Стрельников В., Лукерин Г., Попова Н.Н., Лавренова Т.И., Груздева Л., Кафанова М.М. и много других. Каждый из этих участников должен был сам изыскать нужный костюм, платье для выступлений. Принести из дома или выпросить у кого-то на время постановки требующееся: цветы, стулья, картины, занавески, шторы и прочие домашние предметы. Несли, обставляли сцену, придавая ей вид, нужный для постановки пьесы, а потом разносили всe обратно. При клубе никакой бутафории не было, за исключением нескольких париков да грима. Лишь небольшая часть париков приобреталась за деньги, остальные, самые нужные, изготовлял сам Иосиф Фeдорович Валуев. Он же и готовил декоративные вставки, выполняя и плотницкие, и другие работы.

Настало время, когда молодeжь, уже не только железнодорожники, а и со всего посeлка, потянулась в клуб и стала принимать активное участие в его работе. Но интересы молодeжи очень многогранны, им нужны были не только кружки самодеятельности. Нашлись энтузиасты спорта, гимнастики, легкой атлетики, появились и тяжелоатлеты, любители игры в футбол, а там и волейболисты нашлись, городошники.

Спорт. Силами молодeжи, с согласия правления клуба, в течение зимы в зрительном зале оборудовали в некотором роде спорткомплекс, переносного и подвесного вида. Так, трапеции и кольца закрепили к потолку, параллельные брусья, козла и коня сделали убирающимися за загородку в читальном зале. А он одновременно был и фойе, и комнатой для репетиций, и комнатой для развлечений и игр в шашки и шахматы. С сенопункта для занятий тяжeлой атлетикой принесли четыре двухпудовые гири, валявшиеся там неизвестно с коих времен и проржавевшие до ям на них. Их, конечно, отчистили и превратили в спортинвентарь.

Кроме того, что оборудовали спорткомплекс в клубе, на площади западнее клуба выровняли городошную площадку. Городки и палки к ним сделали любители на своих подворьях и принесли в общее клубное хранилище-кладовочку. Обчертили футбольное поле, врыли четыре жиденьких столбика, означающих ворота. О сетке тогда и понятия не имели. Аналогично сооружена была и волейбольная площадка.

С тех пор как бы потерялось разграничение на сельских и железнодорожных ребят.

Ни по каким видам спорта наставников и руководителей не имелось. Во всeм применялась самодеятельность. Капитанами или руководителями команд, групп или секций становились самые инициативные, любящие тот или иной вид спорта. Руководителем тяжeлоатлетической группы стал по молчаливому согласию всех Геннадий Проскоков, удивлявший всех своей недюжинной силой и привязанностью к этому виду спорта.

Юргинская молодeжь к спорту потянулась в те года рьяно, особенно к игре в футбол. Ещe летом двадцать четвертого года, когда только помышляли о постоянной футбольной площадке, костяк основных игроков уже начал вырисовываться.

Многие годы ведущими игрокам были: Топильский, он и был капитаном, Полынский, Яблонский, Смышляев, Талачeв, Синицины Николай и Григорий, Стрельников Александр, Пудовкин, Куделин и многие другие. Железнодорожников в команде было не более половины, но все равно все игры и состязания проводились как мероприятия железнодорожников. А главная база обеспечения была всe там же – в клубе. Футбольный мяч на всех играющих и желающих играть, для взрослых и подростков только один. Сшили его мастера-сапожники Рягины. Футбольную камеру достали сами игроки, но кто – хранилось в тайне.

В двадцать пятом году наши футболисты стали входить в зенит славы. Не за то, что часто организовывали игры, а за победы над своими соперниками футболистами из Тутальской, Болотной, и даже побеждали армейские команды из воинских лагерей. Престижа своего они не роняли и в дальнейшем, через несколько лет, побеждая команды из Тайги, Томска и даже Новосибирска, находящегося по нашим тогдашним представлениям далеко-далеко.

Но не единым футболом довольствовались юргинцы в развитии спорта. Очень неплохо по тем временам работали и другие виды спорта и гимнастики. Наши городошники, взрослые команды, тоже были неоднократными победителями в состязаниях с игроками других станций. С двадцать седьмого года выдвинулись в число хороших игроков волейболисты, бегуны и прыгуны. Очень хорошо работали секции тяжелоатлетов и гимнастов. Они на равных с участниками самодеятельности выступали со сценических подмостков во время устраиваемых совместных концертов.

Кино. В двадцать шестом году, после того как Юргу несколько раз посетил вагон-клуб Томской железной дороги, демонстрировавший кино, железнодорожный клуб получил киноустановку с динамо-машиной, вращаемой человеком. С тех пор почти каждую неделю по почте приходили киноленты, которые прокручивал единственный в Юрге специалист, обучавшийся в Тайге шесть дней. Это тот же, избранный председателем правления клуба, Синицин Николай Павлович, позднее он был и радистом при клубе. Вначале у него был детекторный радиоприемник, потом радиоприeмник с наливными батареями, передающий трансляцию на несколько репродукторов.

В вагон-клуб, как обычно, на сеанс просмотра набивалось столько народу, что по окончании сеанса, длящегося тогда полтора часа, все выходили, в полном смысле слова, мокрыми, словно облитыми водой, и над открытыми дверьми клубился пар. По окончании сеанса для проветривания помещения (вагон-клуба) приходилось делать перерыв не менее как на час.

После того, как в клубе появилась своя киноустановка, вагон-клуб потерял своe значение. В клубе тоже было тесно и душно от переполнявших зал людей, но само помещение здесь было намного просторнее и высота чуть не вдвое выше вагона.

Динамо-машину к киноустановке крутили, как правило, подростки, и расчeт с ними производился довольно просто: один подросток должен прокрутить динамо-машину пока идeт одна часть кино, и после этого он бесплатно может смотреть весь сеанс. Следующую часть динамо крутил уже другой, и так весь фильм. Для следующего сеанса должны набираться другие мальчишки, но кто же не хочет посмотреть кино вторично? И те же мальчишки прокручивали второй сеанс. Позднее выяснилось, что они стали как бы штатными, но не числились в списочном составе и не получали никакой оплаты за свой постоянный труд.

Из самых активных приверженцев всей клубной работы, будь то участники самодеятельности или спортсмены, образовался актив и довольно не маленький по численности. К этому времени, к концу двадцатых годов и началу тридцатого, почувствовалось и заинтересованное участие в работе клуба комсомольской организации. Или в силу того, что она достаточно окрепла, или оттого, что пришли в райком комсомола более активные руководители, но комсомольцы стали хорошими помощниками во многих делах. Они очень помогли в организации библиотеки. На средства, заработанные комсомольцами на различных воскресниках, приобрели несколько десятков книг и передали клубу, кроме того, сделали сбор книг среди комсомольцев. Небезучастной была и несоюзная молодежь.

А в это время из активистов клуба и комсомольцев стали формироваться группы, ходившие в культпоходы по близлежащим населeнным пунктам. В первую очередь железнодорожным: разъезды 149 и 157 км, посeлок мостовой охраны, во вторую Юргу, а затем и в деревни Сарсаз, Искитим, Солонцовку. Впоследствии трудно было найти населeнный пункт, где не побывала агитбригада клуба, в которой находились и лекторы, и артисты, и певцы, и люди, быстро обрабатывающие местный материал и раскрывающие его в художественных или критических образах с подмостков.

Религия в ту пору являлась тормозящей палицей, которую противники рассвета жизни вставляли в колесо, крутящееся в сторону хороших изменений. В 28–29 годах ещe более развернулась антирелигиозная борьба. Агитколлектив «Синяя блуза» стал постоянно включать в свою программу номера из антирелигиозной сатиры. Драмколлектив подбирал пьесы на такие же темы. Было немало материалов о проделках прислужников церкви, которые высмеивались через стенные газеты, и карикатуры, нарисованные умельцами из самодеятельности и вывешиваемые на самых видных местах. Прижились распеваемые тогда песенки: «Ой, набат, и млад и стар к церкви ринулся» и камаринская: «Раз поп, дьякон и дьячок». Они изучались даже в школах. (см. ниже, фото 36)

Несмотря на проводимые мероприятия по росту культуры, открытием ликбезов и школ малограмотных, проведением антирелигиозных диспутов, лекций и специальных вечеров, отправление религиозных культов практически не уменьшалось. Помещение церкви не вмещало прихожан, желающих принять участие в каждом богослужении.

Фото 36. Афиша, сообщающая об антирелигиозном вечере союза воинствующих безбожников в клубе им. Молотова. В программе вечера кино, выставка, читальня, лекция, драматическое представление. Афиша от 24.10.33. http://22-91.ru/foto-vremen-sovetskogo-soyuza/pervyjj-pionerskijj-otrjad-1162.html

Мало того, что русская церковь существовала и действовала, она то и дело получала новые церковные атрибуты из тех мест, где церкви закрывались. Свозились хорошие иконы, иконостасы, ризы и ризницы, плащаницы, сверкающие серебром и позолотой. Это всe имело притягательную силу для верующих. Оказывало оно магическое влияние и на неверующих. Что же касается служителей культа, то они использовали возможности показа всей блистательности церковного убранства и службу вели даже в самые незначительные религиозные празднества.

Нужно признать, что посещаемость церкви была большой. Шли в неe не только пожилые верующие люди, приводящие с собой детей и подростков, но приходили и молодые. Конечно, они не несли в своей душе негасимые чувства веры в Господа Бога, а шли посмотреть на само убранство внутри церкви, на таинственно чадящие многочисленные свечи, и, по традиции старого понятия, на людей посмотреть и себя показать.

Получилось так, что церковные служители, кроме своего ограничения в распространении деятельности против Советской власти, оказались неконтролируемыми и почти неограниченными в служебной и житейской деятельности. Они проводили сборы пожертвований, распродажу и поделку свечей, просвир, крестили детей, венчали брачных, проводили захоронения, отпевания, поминки, проводили шествия с иконами по домам. За всe это взимался сбор, притом бесподотчетный. А средства поступали немалые.

Если кто-то, когда-то поднимал вопрос об этих поступлениях, отговаривались священослужители тем, что в приходе есть церковный совет, который ведает всеми финансовыми делами и надзором за церковными устоями. Кто и когда избирал церковные советы, оставалось неразгласимостью и безвестностью для верующих. Несли деньги молящиеся, клали их на блюда, опускали в банки, отдавали в руки, несли продукты, складывали в своей таре в какие-то места… А что со всем этим было потом? Не было секретом, что почти все служители церкви держали у себя на подворьях личный скот и откармливали его, никогда для этого не покупая кормов. Надолго хватало тех продуктов, что по праздникам наносили в церковь верующие.

В праздники того времени, установленные церковниками: на Троицу, Пасху, Рождество и Крещение было заведено делать подворный обход с иконами и не только по Юрге, а и по окрестным деревням. Из каждого двора священнослужители не выходили без подношений, выкладываемых в корзины, находящиеся на повозках, а получаемые деньги шли прямо в руки священника, он же направлял их в свой карман.

Антирелигиозная работа и тогда велась, но в таких слабых формах, что существенного воздействия на верующих почти не имела. Да и для проведения еe в более действенном объеме нужны были подготовленные люди, а где их было взять? Сельсовет, ответственейший орган Советской власти, имел в своeм штате председателя и секретаря. Обязанности курьера и посыльного исполнял ежедневно новый человек, назначаемый из деревень,– сельский исполнитель. Партийного органа при сельсовете также не было. А имеющиеся работники районного звена были перегружены делами в глубинных сeлах. До церковников ли им было?

Комсомольцы и молодeжь стали принимать меры по привлечению в клуб молодeжи из окрестных посeлков и деревень, посещающих церковь.

Во время вечерних богослужений в честь больших религиозных праздников: Рождества, Крещения, Пасхи, Троицы и других, в клубе ставились пьесы, проводились большие концерты, живые газеты, танцы и гимнастические выступления, занимающие времени столько же, сколько и церковная служба. Для большего привлечения молодeжи в клуб более смелые ребята отправлялись в церковь, исполняя роль агитаторов. Результаты сказывались незамедлительно. Молодeжь – ребята и девушки, по-праздничному наряженные, вереницей шли к клубу и, оказавшись здесь, входили в убранные фойе и зал, устраивались на скамьях и всецело отдавались тому, что видели и слышали.

Всe чаще и чаще вслед за молодыми не выдерживали и некоторые верующие в возрасте 30–40 лет. Они шли как бы из любопытства, немного посмотреть, что делается в клубе, и возвратиться обратно в церковь. Обычно такое «немного» кончалась тем, что совершившие такой шаг уходили из клуба, когда церковь уже была закрыта.

Это был успех в антирелигиозной работе, но успех не закрепившийся. Люди, побывавшие в этот раз в клубе, в следующее богослужение могли уйти в церковь. Следовательно, начатое дело нужно было продолжать и всe более настойчиво привлекать верующих на свою сторону, отделять их от церкви. Всe делавшееся в этом направлении было лишь небольшой частицей, полумерой, в воспитании сознания масс.

Сельский клуб. В конце двадцатых годов в посeлке становится очевидной недостаточность культурных очагов. Исходя из этого, райком партии, райисполком и райком комсомола приняли решение о строительстве сельского клуба. Решение не было только желанием, зафиксированным на бумаге. Райком комсомола на собраниях комсомольских ячеек обсудил и разработал мероприятия по организациям помощи в строительстве и при прямом трудовом участии, и путeм своих отчислений, и проведении воскресников.

Но благим намерениям тогда не было суждено исполниться из-за ликвидации Юргинского района в 1930 году. В этот трудный период, когда в Юрге целостной сохранилась только партийная ячейка железнодорожной станции, на весь посeлок осталось коммунистов всего несколько человек, входящих в партячейку при сельсовете. Комсомольцы, как более многочисленный и активно действовавший отряд, были большой силой, на которую опирался сельский совет. Они успевали везде и выполняли все поручения, даваемые партячейкой. Жители во всяком деле называли их активистами, и это не воспринималось насмешкой.

Беда в том, что этим активистам и всей молодeжи посeлка не было в Юрге пристанища. Негде было провести комсомольское собрание, не было помещения для проведения досуга. Железнодорожный клуб всe больше и больше становился отраслевым. В нeм то и дело проводились мероприятия, предназначенные для железнодорожников. Получалась неприглядная картина: большинство участвующих в работе клубных кружков самодеятельности являлись сельскими жителями, а в клубе выступали за железнодорожников. Даже имеющейся небольшой клубной библиотекой сельские ребята и девушки пользоваться не могли, жили на правах пасынков.

В это время на одном из совместных собраний коммунистов и комсомольцев встал вопрос о выполнении давнишнего решения о строительстве сельского клуба. О выполнении решения райкома комсомола. Выполнять решение райкома, которого теперь нет, и комсомольцев уменьшилось в шесть–семь раз? Можно ли было о таком вести разговор?

Кто-то из присутствующих подсказал:

– Мы сидим здесь и ломаем голову над, казалось бы, неразрешимой задачей: построить клуб. А на какие шиши? Средств нет, и обрести их нашему коллективу непосильно. А клуб нужен, без него мы бродячие бездомники. Значит, нужно искать выход, и он есть. Сколько больших домов у нас освободилось после бегства различных богатеев. Из этих домов и переоборудовать один под клуб.

– Нет у нас этих домов. – Дал справку председатель сельсовета. – Ими распорядился райисполком. –

А если поискать в деревнях?

– В окрестных деревнях тоже ничего не найдeшь. Нет подходящих. У нас в деревнях самый большой дом – крестовый. Сколько их нужно, чтобы перестроить в клуб?

– А если поискать в дальних деревнях? Мне довелось побывать в старой кержацкой деревне Макурино. Там пустует множество домов. А дома целые хоромы. Из двух таких домов можно отгрохать клуб попросторнее железнодорожного. По многу лет им, а каждое брeвнышко в стенах как звон звенит, из лучших деревьев сибирской тайги.

Решение состоялось. Уполномочили туда послов. До Макурино пятьдесят километров по просeлочным дорогам с логами, речками, ухабами да колдобинами. Поручение было выполнено. Кожевниковский сельсовет выделил два пустующих дома, да таких, что в каждом можно по небольшому клубу открывать. Вместе с ними отдал он юргинцам и стоящий во дворе одного из домов флигель – дом из пяти комнат, как бы для запасных брeвен, всегда нужных при перестройке помещений.

Итак, начало было положено. Оставались работы по доставке приобретeнных домов и постройке клуба.

В первую очередь перевозка. Чтобы выполнить эти работы, по самым скромным подсчeтам, необходимо было загрузить двести подвод. Сельсовет и энтузиасты могли набрать самое большее пять–шесть подвод, а где взять остальные?

У юргинцев и жителей ближайших деревень лошадей было в достатке, но мобилизовать их на вывозку разобранных домов никто разрешить не мог. Выход из положения был один: транспорт нужно было нанимать, следовательно, нужны были деньги, и не одна сотня рублей. Такими ассигнованиями сельсовет не располагал. И комсомольцы решили их заработать.

Несколько человек устроились на погрузку хлеба в вагоны в пункте Заготзерно, часть ребят подрядились работать в карьере на погрузке вагонов, кое-кто пристроился грузчиками на станции. Около двух месяцев изыскивались средства, и настал день, когда в Макурино отправилось около ста порожних подвод за стройматериалами. Были торжественные минуты, радостные лица ребят и провожающих их в пятидесятикилометровый рейс.

В Макурино всe было приготовлено: дома разобраны, размечены, сложены брeвнышко к брeвнышку, косяк к косяку, рама к раме, и все доски рассортированы, соштабелeваны. Двенадцать человек было послано туда, из них комсомольцев только двое. Сама перевозка материалов заняла две недели, и за это время ни одного отказа, никаких срывов. Всех захватывал энтузиазм выполнения самого желанного: У юргинцев будет свой клуб!

Место строительства было избрано на пустующей площадке разветвления улиц Вокзальной и Почтамтской, где ныне стоит магазин № 33, напротив магазина «Сибиряк». О мастерах-строителях в наших местах и слыхом не слыхивали. Плотницким или столярным мастерством ни один комсомолец не владел. Опять потребовались деньги, чтобы нанять плотников.

Несколько дней прошло, прежде чем группа комсомольцев с приглашeнным, одним из старейших плотников Метелициным, изобразили на бумаге чертежи, по которым можно было начинать строительные работы по сооружению клуба.

Энтузиастов-строителей было хоть отбавляй, но подрядившийся строить Метелицын со своими сыновьями Константином и Василием сделал выбор нужных ему ребят и с ними начал стройку. Больше, конечно, налегая на работу своих сыновей. Выбор строителей был сделан. Но легко ли отстранить от дел всех желающих принять участие в строительстве?

Ребята, будучи главными застрельщиками, не собирались покидать работу, помогали во всeм, чем только могли. И Метелицын старший, ругнувшись несколько раз себе в большую чeрную бороду, по-доброму улыбнулся и объявил: – Валяйте, помогайте, всe равно от вас отбоя нет, только не самовольничать, не то с лесов сброшу.

И закипела стройка, застучали десятки топоров, молотков. Только успели набросать потолки, не установили ещe стропила для крыши, а уже появилось больше десятка девчат. Послышались шлепки глины, прилипающей к набитой дранке. Закипела штукатурная работа, подбивка мха в пазы, и выстроенный ещe только наполовину клуб разноголосо запел. Развеселилась молодeжь.

Сельский клуб, получившийся заметно просторнее железнодорожного, к осени 1932 года гостеприимно распахнул свои двери. Зрительный зал имел тоже двести мест, но и сами скамьи были расставлены на несколько сантиметров реже и проходы значительно шире.

Не откладывая времени, ребята начали организовывать свою библиотеку. Тут уж совсем потерялись всякие разграничения между комсомольцами и несоюзной молодeжью. Все чувствовали себя равными. Главное было в том, что сразу куда-то делось разделение ребят на сельских и железнодорожников. И ещe очень важно подчеркнуть то, что не припоминается случая ссор или драк среди ребят. Не наблюдалось случаев, чтобы кто-то из молодeжи пришел в клуб пьяным или даже выпившим. Если от кого чуть припахивало вином, ни одна из девчат не шла с ним танцевать, и нарушитель приличия тут же бывал высмеян, а кто-нибудь из членов правления клуба или из дежурных комсомольцев объявлял виновнику о запрещении посещать клуб на три–пять дней.

← Читать далее

Образование

Двадцатые и тридцатые годы можно отнести к годам революционного продвижения вперeд не только в развитии свободной жизни, но и в мышлении, познании и человеческих взаимоотношениях новой формации. Революция, случившаяся в 1917 году, неумолимо продолжалась. В ней сражались две враждующие стороны: одна – прожившая многие века, хозяйничая и нещадно эксплуатируя и вторая – всегда жившая в кабале и нищете.

Поделиться в соцсетях:

Читать далее →

Пробуждение райцентра

Постановление правительства об организации Юргинского района, от 19 января 1935 года как бы пробудило всю жизнь. Застучали топоры, запели разноголосые пилы, заскрипели сани, подвозящие разобранные постройки из дальних населeнных пунктов, свежие новые брeвна и доски. Началось оживлeнное строительство зданий райисполкома и всех районных организаций, коим негде было разместиться.