Пущено по ветру…

_{Семейная легенда}

Давно это было, но все участники загадочного события живы и здоровы, а потому каждый внёс в этот рассказ свою лепту: переживания; оценки; догадки.

Дружная, многочисленная родня летом съезжалась на свадьбу в посёлок Ижморский (Кемеровская область). В доме родителей невесты было весело и шумно. То и дело хозяева выбегали встречать вновь прибывших. Между гостей порхала невеста еще в домашнем платьице, но уже с затейливой прической на голове

- Мы пили чай, когда в кухню вошла обеспокоенная мать невесты,- рассказывает Роза - непосредственная участница событий,- И сказала, что Леночке плохо, у неё внезапно начала подниматься температура.

Невеста бледная и растерянная полулежала на подушках в спальне и безропотно пила жаропонижающие, которые ничего не понижали. Температура продолжала неумолимо расти без очевидных причин. В просторном доме воцарилась напряженная тишина, даже дети притихли, понимая, что происходит нечто тревожное. От предложения увезти её в больницу, невеста наотрез отказалась. До регистрации оставались считанные часы. И девушка решила, что даже с температурой она выдержит официальную часть церемонии. Между тем температура вышла уже за пределы 38 градусов. Атмосфера беспомощного беспокойства окружающих тоже дошла до критической точки. И тут вмешалась родная тётя невесты с категорическим заявлением, что невесту надо отвезти к известной местной знахарке. Родители и родня восприняли неожиданное заявление по-разному, в основном, с недоверием. А вот жених схватился за эту соломинку и на руках понёс обессилившую невесту к машине. С ними поехала и тётя Надя. Знахарка категорически не хотела их впускать, говоря, что в этот день (по её собственному календарю) ничего делать нельзя. Но Надежда просила, да и не могла отступить. Знахарка, видимо, что-то сама увидела, потому что увела в дом невесту, приказав сопровождавшим ждать.

В доме, где остались гости, было по-прежнему неестественно тихо. И прошло больше часа, прежде чем на крыльцо резво взбежали невеста и жених, объявив всем, что внезапный недуг исчез. Все сразу оживились. Даже те, кто услуги знахарок отметал, в тот момент в них поверили. К местному Дому культуры, где была назначена торжественная регистрация брака, гости шли пешком, балагуря и смеясь.

- И у самого ДК,- рассказывает дальше Роза,- Ударилась в слёзы младшая сестра невесты – Дашенька. Ей было лет 12-ть, она рыдала в голос без остановки, что сестра выходит замуж! Мне никак не удавалось её унять. Кое-как уговорила её не голосить. И мы с ней пробравшись в зал, сидели в самом темном уголке, а девочка продолжала, молча лить слёзы! Мне была не совсем понятна такая горестная реакция на радостное событие,- продолжает Роза своё повествование,- И я стала припоминать разговоры, которые то и дело тихо шелестели в кругу гостей: друзей и соседей семьи моей сестры. В них проскальзывало сожаление о том, что совсем юная девушка выходит замуж за разведённого, и что-то где-то в городе у него есть дочка.… Эта тень прошлого то и дело омрачала атмосферу праздника, - резюмировала Роза.

Добравшись до столовой, где были накрыты столы, родственники невесты были неприятно удивлены тем, что гости со стороны жениха уселись обособленной группой. И не очень-то дружелюбно вступали в контакт с новой деревенской родней, что обижало.

-Опять у меня зароились в голове тихие слова местных гостей, что были и явные противники этой свадьбы уже в самом посёлке, - продолжает вспоминать Роза,- Напряженность в застолье была осязаемой.

Между тем свадьба набирала обороты. Одни родственники невесты, приехавшие из другого города, активно помогали на кухне, другие также активно пытались расшевелить чопорных гостей. И когда наступил переломный момент к худшему, никто не знает до сих пор. Но вдруг плохо себя почувствовала тётя Зоя, выпив стопочку и закусив красивым яблоком, которое ей кто- то принёс со стола новобрачных. Весь её организм, как она потом сама рассказывала, «полностью разбалансировался».

- Потом пришёл черёд и мой,- говорит Роза,- Мне стало плохо, навалились приступы тошнотворные, скрутило живот. Я никому не говорила, неудобно же! А чуть позже выяснилось, что и другим нашим тоже приходилось не сладко: кого мутило; у кого живот схватывало. Стали думать об отравлении. Но другие-то гости полны сил, и наши дети тоже бегали здоровенькие! Нас, страдальцев, было около 10 человек. Мы приложили все силы, чтобы никто не заметил наших недомоганий. Мы промаялись до сумерек, чтобы было прилично покинуть застолье и идти на ночлег, который был отведен в доме дяди на другом конце посёлка. В Ижморке, в те годы, не было внутри поселковых автобусов, так что около 3-х километров нам пришлось преодолевать долго и с остановками. Но главное, что больше всего тормозило наш путь по пустым улицам, это сильнейший и, какой-то плотный ветер. Он дул безостановочно нам в лицо. И было стойкое впечатление, что он именно на нас так дико наскакивает из-за каждого поворота. Мы с этим немилосердным тугим ветром боролись всю дорогу. Он нас рвал и трепал до упаду. Никто из на с не был пьян! – строго, чуть ли не сурово, сказала рассказчица.

Рассказ родственников о злоключениях дядя Миша выслушал внимательно. А потом, молча, полез на крышу дома и вернулся с пучками какой-то травы. Как теперь вспоминает тётя Зоя, трава называлась «казачок». Чаем из этого «казачка» хозяева отпаивали страдальцев, предварительно что-то пошептав над ним. Постепенно утихомирилась боль и тошнота. Народ устроился спать в горнице на полу, где были приготовлены постели.

- А мне опять стало плохо! – вздыхает Роза,- И я опять побежала в лопухи. Сил, помню, у меня уже не было никаких. Кое-как забралась на высокое крыльцо. Хозяйка, тётя Аня, ждала меня в кухне. Усадила на маленький табурет и начала что-то шептать, обводя свечой и пучком «казачка», вокруг головы. Помню, я несказанно удивилась этому действию, потому что моя тётя всю жизнь проработал школьной учительницей! – восклицает рассказчица,- Она продолжала шептать над моей головой, а на меня навалилась непреодолимая зевота! И мне даже воздуха стало не хватать, так она меня терзала. В какой-то момент всё утихло, тётя Аня устало опустилась на стул (была глубокая ночь), умиротворенно улыбнулась. И тогда впервые прозвучали слова «пущено по ветру». Мне это запомнилось. Я с облегчением легла спать рядом с многострадальной роднёй и своей дочкой. До утра меня ничто не беспокоило. Вот вам и вся семейная легенда, вернее быль,- подвела итог своего повествования Роза.

- Утром все проснулись бодрые, ни у кого ничего не болело,- добавила Роза,- Заглянули на свадьбу, где узнали, что одна из наших родственниц – местный врач, перенесла то же что и мы. Она и прийти не смогла. Но это ей не помешало распорядиться насчёт разнообразных анализов, которые показали отсутствие заразы или микроба зловредного в еде и пище. А мы, отпоённые «казачком» и пролеченные от сглаза, рано отправились на поезд, чтобы уж судьбу больше не искушать. Что всё это значило, как не ворожба – сглаз - порча. Как угодно называй эту историю, от этого её суть не изменится. Она была! – пристукнула по столу ладошкой Роза.

А я, записавшая семейную легенду, вот что увидела в интернете «…у чернокнижников есть немало способов, навести на человека порчу, не наносящую большого вреда здоровью, но изматывающую нервы. Для чего колдунам-ведьмам достаточно было слово на ветер кинуть да место назначения назвать. Несомое ветром вредоносное слово (урок), по народному мнению, напускается волшебником двояким образом: 1. для мести какому-либо лицу; 2. просто, из удовольствия на какое-нибудь имя. Как и ветер, "несомая ветром" порча в поверьях может быть непредсказуема. В поверьях сглазу приписывалось и легкое недомогание (головная боль с зевотой). А сильный стремительный ветер — вихрь крестьяне многих районов России считали живым существом. «Дела "о пускании порчи по ветру", среди прочих, разбирались в московских приказах ещё в XVII веке».

Видимо, нечто похожее и имело место в тот день и в том таёжном углу. Есть силы нам неведомые и нами непознанные. Хотите, верьте-хотите, нет.

Раиса Данилова

журналист

Поделиться в соцсетях:

Читать далее →

Родовое поместье

От Томска до Новокузнецка по обеим берегам Томи, цепочкой тянутся трехсотлетние деревни. Посланные царским указом на освоение сибирской глубинки служивые люди того времени, идя по рекам к их истокам дали начало и поныне существующим селам и городам.